Германия и всё о ней — отдых, туризм, авиабилеты, визы, горящие путевки, путешествия, круизы на N-Geist.ru

Прощай, семья!

Прощай, семья!

Германия снова активно обсуждает «семейную» тему. Нужно ли уравнивать однополые и традиционные браки? Должен ли Ehegattensplitting быть заменен на Familiensplitting? И не стала ли семья в классическом понимании этого слова уже архаизмом?Менее половины немцев живут со своими родителями и детьми. Тревожный симптом или веяние времени?

Немецкие молодожены. Лейпциг, 2013 год
Немецкие молодожены. Лейпциг, 2013 год

Федеральное ведомство по статистике делится настораживающими данными. В 2011 году в семьях жили менее половины (49%) жителей страны. За 15 лет до того аналогичный показатель был равен 57 процентам. Особенно сильны центробежные процессы в Восточной Германии. В 1996 году на востоке было 58% семей, в которых матери и/или отцы жили со своими детьми. Сегодня – только 42 процента. Мало семей создается и в больших городах – более 60% жителей Берлина и Гамбурга живут без детей или родителей.

На ум сразу приходят соответствующие мысли — “никто не хочет иметь детей, Германия скоро вымрет” и “семья устарела”. Но не всё так плохо. Снижение количества семей имеет прежде всего демографические и социальные причины.

То же, но по-другому

Есть несколько соображений, которым не найдется место в бесстрастных статистических выкладках.

— Люди в развитых странах – и немцы в частности – живут всё дольше. Когда их дети уходят из дома, родители по 30 – 40 лет живут без них: либо с супргом/супругой, либо в одиночестве и в доме для престарелых. Но это не значит, что они находятся вне семьи! Они просто не живут вместе с детьми. Чада живут сами по себе, производят на свет своих детей, которых иногда и посещают бабушка с дедушкой. Семья по-прежнему жива – просто теперь её члены живут не под одной крышей.

— Семьи распадаются, браки рушатся. Создаются неполные семьи, в которых с детьми может жить мать или отец – но такие “ячейки” уже не считают.

— Мобильность, мобильность, мобильность… Дети едут учиться или работать; один из родителей может неделями находиться в Ростоке, зарабатывая на хлеб насущный, а на выходные приезжать в Берлин (реальный случай из жизни – пер.). Семьи нет по логике, но она по-прежнему существует по сути.

Последнее обстоятельство особенно актуально для восточной части ФРГ. Многие деревни и небольшие города погибают – жители (в первую очередь молодежь) уезжают в поисках лучшей доли. В 1996 году доля “полных” семей в Мекленбурге — Передней Померании составляла 64%, в 2011-м – снизилась на треть до 42 процентов. То же самое происходит в Бранденбурге, Тюрингии, Саксонии и Саксонии-Анхальт. Люди не имеют ничего против семьи – они просто не могут найти работу или получить образование поблизости.

Дети – не обязанность

Лучше всего дела обстоят в “тучных” Баден-Вюртемберге и Баварии. Но даже там ситуация медленно, но верно ухудшается. Традиции – это прекрасно, но от меняющейся жизни они не защитят.

Тревожный ли это симптом? Свосем необязательно. Дети – это одно из лучших проявлений жизни. Но это – не обязанность. Равно как не нужно постоянно жить с детьми или родителями. Индивидуализация правит бал – многим нравится “жить для себя” и хотя бы на время избежать семейных уз. Как можно упрекать людей за это, вопрошает Zeit?

Нереализованная мечта о семье

Семья – дело серьезное. Родители нервничают, а дети стоят времени и денег. По данным экспертов, даже с учетом государственной помощи на отпрысков приходится тратить сумму, аналогичную стоимости частного дома. Растет и число людей, которые по тем или иным причинам не могут иметь детей вовсе. Это и медицинские показания, и стремление сделать карьеру. Иногда это – не лень и безоветственность, а трагедия.

Люди лукавят. Молодежь очень часто называет рождение детей в числе своих приоритетов. Но всё чаще не выполняют свои обещания – по изложенным выше причинам.

Что делать? Свое слово должно сказать государство. Германии нужна активная семейная политики, которая могла бы донести до людей важность воспроизведения рода человеческого. Если, разумеется, они этого хотят.