Дмитрий Врубель: битва за Aufenthaltserlaubnis

Художник, автор легендарной фрески «Братский поцелуй» («Господи! Помоги мне выжить среди этой смертной любви») Дмитрий Врубель с 2010 года живет в Берлине. Почему он уехал — и чем занимается сейчас? Знают ли немцы его в лицо? Ответы на эти и другие вопросы — ниже.

Врубель в Берлине

Сейчас — пока Путин калитку не закрыл — уехать не проблема, сложно в другую страну въехать. Вот пример: я хочу жить и работать в Берлине, у меня есть деньги, и я знаю, что в Декларации прав человека написано про право на свободное перемещение. Какие мои действия? Я иду в немецкое посольство и говорю: «Хочу жить в Берлине». А мне отвечают: «Пшел вон отсюда». Потому что по правилам я должен принести приглашение от некоего немца, что он за меня ручается. Нужен счет в одном из немецких банков. И еще — как человеку, не связанному с Германий, оформить немецкий страховой полис минимум на полтора года? Как видите, механизм куда более сложный и изощренный, чем у русской ФМС. И вообще ФМС по сравнению с Ausländerbehörde (ведомство, которое занимается иностранцами. — Прим. ред.) — детский сад. Там любой вопрос можно решить бабками, здесь — нет. Потом я понял, что вся эта машина парадоксов — разумный фильтр: если ты действительно хочешь в Германию, то пойдешь до конца.

«А не уехать ли?» — мы с моей супругой и соавтором Викой впервые об этом задумались еще в 1996-м. Уже тогда 75% денег за работу мы получали с Запада, надо было просто решиться: переезжаем либо остаемся. Выбрали второй путь. Через несколько лет нами занимался Марат Гельман, а работы наши хранились в Третьяковской галерее. Примерно году в 2010-м я обнаружил себя на 24-м месте рейтинга авторитетности, который журнал «Артхроника» делает, и понял, что это потолок. И мы решили уехать в Берлин, где меня давно любят, потому что еще 1990-м я нарисовал на Берлинской стене Брежнева, целующегося с Хоннекером. Они были впервые нарисованы на стене моей квартиры в Москве. Зашел Пригов, посмотрел и сказал: «А вот хорошо бы эту работу на Берлинскую стену». Мы с ним посмеялись, а через четыре месяца я стоял у этой самой стены. Так или иначе, теперь в Берлине меня знают все. Я этим редко пользуюсь. В последний раз, когда сдавал экзамен по языку. Два немца-экзаменатора спрашивают: «Чем вы занимаетесь?» — «Я художник», — отвечаю. «И что малюете?» Ну я и говорю: «Вы знаете, наверное, Брежнева и Хоннекера на Берлинской стене». Тут они оба чуть не падают со стульев — экзамен сдан. И так с кем угодно: с водителем такси, в ресторане, с соседом по лестничной клетке. «Братский поцелуй» — один из фетишей мирового искусства, про который знают несколько миллиардов человек. Это уже в некотором смысле предлог для получения вида на жительство, разве нет? Несмотря на это, у меня, моей жены Вики и нашего 14-летнего сына трехгодичный вид на жительство заканчивается 1 сентября. Хотим его продлить, но захочет ли того же немецкая сторона, большой вопрос. Мы уже подготовили все документы, заплатили адвокату и советнику по налогам, оплатили первую половину налогов и ждем следующую квитанцию. Записались на 18 июня на интервью в Ausländerbehörde. Придем туда и скажем, что хотим остаться. По-немецки это звучит так: «Die Aufenthaltserlaubnis», то есть «хочу получить право на долгосрочное проживание». Если откажут, будем ругаться. Мы — добропорядочные бюргеры. Не получаем никаких пособий, сами зарабатываем деньги и платим налоги. Просто так мы не сдадимся.